ЗА ОГРОМНЫМ столом все в сборе: хозяйка дома — миловидная темноволосая женщина Линн, трое ее детей — старший мальчик Брайн и две похожие друг на друга девочки — Бритни и Джейми. Идеальный воскресный обед счастливой семьи.
И ТОЛЬКО во главе стола сидит не мама, а старшая из дочерей — Бритни. Повар обращается в первую очередь к ней, а в соседней комнате листает журналы ее личный телохранитель. Бритни Спирс давно уже стала иконой в собственном доме, и такой вот воскресный обед, когда все собираются за одним столом, случается очень и очень редко. Все время Бритни занимают репетиции, записи, концерты, интервью, встречи с поклонниками, а теперь еще съемки в кино. И только у мамы дома, запершись с ней вдвоем в просторной спальне, перебирая пузыречки духов, кремов, лосьонов, Бритни разрешает себе болтать о пустяках, до слез смеяться над общими знакомыми — словом, вести себя, как обычная двадцатидвухлетняя девушка.
МИСТЕР и миссис Спирс с самого начала подозревали, что дело тут неладно и старшая из дочерей получилась несколько непохожей на остальных ребятишек. Бритни обезьянничала перед зеркалом куда больше подружек, постоянно пела детские песенки своим пронзительно-тонким голоском и ни минуты не сидела на месте. Тогда родители отвели ее в церковный хор: может, утихомирится да еще и попоет вволю. Но, вопреки их ожиданиям, девочке там не понравилось: священник отчего-то запрещал танцевать на сцене во время выступления.
Вспоминая сейчас свое детство, Бритни рассказывает: «Больше всего мне нравилось выступать на сцене. Причем неважно, танцевать ли, петь ли, главное — что все внимание приковано к тебе. Этого я пыталась добиться всеми возможными способами».
Семья Спирс была обыкновенной, среднестатистической американской семьей: мама — учительница и папа — строитель, тогда еще счастливо женатые, получали более чем скромную зарплату, пытались копить на крупные покупки, новые книжки, но всегда старались выкроить денег и на какие-то занятия для детей. Бритни посещала учителя по вокалу.
Как сегодня она помнит то прохладное утро, наполненное едва греющим солнечным светом, когда вся семья высыпала на остановку автобуса. Папа держал за руку Брайна, они по очереди расцеловали сначала маму, потом Бритни и остались махать руками вслед уходящему автобусу вдвоем — такие забавные, какие-то потерянные и отчего-то грустные. А через заднее стекло было видно, как рукой махала Бритни. Они с мамой уезжали в Нью-Йорк, чтобы девочка могла принять участие в детском телешоу «Клуб Микки-Мауса». К слову сказать, Микки-Мауса в ту пору Бритни любила куда сильнее собственных кукол, набора пластмассовой посуды и игрушечного микрофона.
Однако выступить на конкурсе в том году девочка не смогла в силу объективных причин: ей только исполнилось девять лет, в то время как в клуб принимали с одиннадцати. Мама позвонила в Луизианну и долго говорила что-то в трубку, прикрывая рот рукой. А Бритни смотрела на нее не моргая, замерев с тающим мороженым в руке, и пыталась по движениям губ угадать смысл разговора. Денег в семье было не так много, чтобы позволить себе путешествовать туда-сюда по всему восточному побережью. Проспорив полтора часа, родители решили оставить Бритни у одной из нью-йоркских знакомых. Линн Спирс очень хотела остаться с дочерью, но она была уже на последних месяцах беременности, с каждым днем чувствовала себя все хуже и хуже и поэтому предпочла вернуться к мужу и сыну, определив девочку в школу эстрадного искусства.
В течение следующих двух лет Линн будет сильно скучать и навещать дочку, как только у семьи появится такая возможность. Странно, но Бритни тогда совершенно не ощущала себя оторванной от дома. Да, ей не хватало подружек по церковному хору, собственной комнаты, шумных игр с братом, но все это было пустяком по сравнению с тем, о чем она мечтала и что могло осуществиться здесь, в Нью-Йорке. В одиннадцать лет девочку приняли в клуб.
«Клуб Микки-Мауса» слыл по всем штатам своего рода «фабрикой звезд»: дети, принятые в ряды маленьких маусов, «светились» на телевидении, выступали в разных шоу, снимались в театрализованных постановках и мини-фильмах. Уже в 16 лет с Бритни заключили первый контракт. Все это время она занималась с учителями по вокалу и танцу, репетировала, записала первую, дебютную песню («Baby one more time»), а после и пластинку под аналогичным названием. Теперь уже все каникулы девушка проводила в Нью-Йорке, а на время учебы, по крайней мере, до того как начала активно гастролировать, возвращалась домой, в Кентвуд, где еще нужно было окончить среднюю школу. Там вместо восхищения ее ждали злые языки завистников, язвительные замечания и сплетни. Сразу после зачисления в клуб друзей у Бритни заметно поубавилось.
Кроме того, девушка комплексовала по поводу отсутствия денег и подрабатывала — сидела с соседскими детьми — единственно ради того, чтобы, приехав летом в Нью-Йорк, выглядеть не хуже остальных. А ведь в то же самое время в клубе состояли и Джастин Тимберлейк, и Кристина Агилера. О роли этих людей в своей дальнейшей жизни Бритни даже и не размышляла. Однако то, что они одевались лучше, чем она, ее всерьез задевало. Поэтому, получив свои первые честно заработанные деньги, Бритни пошла с мамой в магазины и накупила массу одежды: такая мелочь существенно подняла ее в собственных глазах.
ПОНЯТНОЕ дело, что это был имиджевый ход. Обстановка в семье Спирс всегда была довольно демократичной. Несмотря на то что Линн и ее муж были послушными баптистами, пуританских манер девочке никто не прививал — она просто воспитывалась милой и порядочной, какой должна быть любая девушка. Однако агенты Бритни Спирс, когда та только стала раскручиваться в мире шоу-бизнеса, заметили, что она ничем не отличается от сотни таких же юных, голосистых, смазливых девиц из провинции, появившихся на экранах американского ТВ за последние полгода. Срочно нужно было придумать что-то такое, что могло выделить ее среди всех. И этим чем-то стала… девственность.
Встречаться с Джастином Тимберлейком Бритни начала спонтанно. За два лета, которые они провели вместе в «Клубе Микки-Мауса», Бритни не обращала на него особенного внимания. Там все были симпатичными. А потом мальчик-«микки-маус» начал выступать в группе «N’Synс», которая очень быстро стала популярна, особенно среди барышень старшего школьного возраста. Однажды Бритни пригласили выступить на «разогреве» этой самой группы, и после этого на публике они с Джастином постоянно стали появляться вместе. И тогда агентов осенила идея про девственность. Сначала Бритни поддержала задумку, тем более что ей объяснили, насколько выгодно это может сказаться на ее карьере. Она всячески подчеркивала в разговорах с прессой, как важно для нее целомудрие, стыдливо скидывала с коленки руку Джастина и краснела, когда у нее спрашивали, как далеко зашли их отношения. А взгляд Тимберлейка тем временем становился все грустнее. «Его это все жутко раздражало, наедине он постоянно выговаривал мне, что чувствует себя полным идиотом, — рассказывала Бритни. — Говорил, что если меня это показывает всем в выгодном свете, то его — наоборот. И что это за парень вообще, который встречается с убежденной девственницей?» Придирок становилось все больше, слава Бритни росла с каждым днем, соотношение гонораров перестало играть в пользу Джастина.
В тот вечер она чувствовала себя очень усталой. Трудно быть суперзвездой 24 часа в сутки, и так из года в год. Телефонный звонок раздался неожиданно. «Алло… Джастин! Да, привет, любимый… Дела хорошо. Да… Да… Я слышу…». Девушка медленно оседала на пол, держа в руке телефонную трубку, и все слова сливались в одно длинное, непонятное сочетание бессмысленных звуков. На том конце провода Джастин Тимберлейк говорил давно подготовленные, несколько раз прорепетированные фразы о том, как ему плохо от этих вечных разговоров про ее девственность, от постоянных разлук, от невозможности даже просто побыть рядом. «Давай расстанемся», — подытожил он, и Бритни осталось только согласиться упавшим голосом: «Давай». Он пожелал ей спокойной ночи и положил трубку, а девушка еще долго сидела молча, с телефоном на коленях, прижимаясь спиной к гостиничной кровати. Почему-то казалось, что все в этой жизни было зря.
ПРО Бритни Спирс говорят так много и столько всего, что ей самой в пору запутаться в том, что было в ее жизни, а чего не было. Ей приписывали роман по электронной почте с принцем Уильямом, сыном принцессы Дианы, первым женихом Великобритании, романтические отношения с рядом малоизвестных, но чертовски привлекательных молодых людей, страстный производственный роман с Ансоном Маунтом, партнером Бритни по фильму «Перекрестки».
Последние новости о своей личной жизни Бритни прочитала в свежих газетах весной. Писали, что она встречается с фронтменом известной группы «Limp Bizkit» Фредом Дерстом. Рокер помогал девушке в записи нескольких треков к ее новому альбому, и неделю они провели вместе в особняке Бритни в Лос-Анджелесе. Пресса насторожилась, притихла и — завалила Дерста вопросами. «Вы провели столько ночей с Бритни Спирс, что между вами было?», «Грудь Бритни — действительно силикон?», «Правда ли, что она сидит на строжайшей диете?», «Она натуральная блондинка или регулярно подкрашивает отрастающие корни?» Во всех интервью Фред отвечал на эти вопросы по-разному.
Когда агент принес все эти вырезки из журналов и свалил их на широкую кровать Бритни, она равнодушно взглянула на них, вытянула парочку наугад, пробежалась глазами. А потом подняла трубку, набрала номер, забронировала два билета до Кентвуда — для себя и своего чернокожего телохранителя Роба, потом позвонила родителям и сообщила о том, что прилетает вечером.
Когда в джинсах, спортивной кепке и солнечных очках девушка вошла в дом, посередине гостиной уже стоял накрытый стол. И все пиар-ходы, акции, выдуманные интервью, первые полосы желтых газет — все это вдруг разом показалось Бритни ненастоящим, искусственным и фальшивым… |
